class="p1">Слободчиков долго глядел на телефон, сцепив пальцы рук и постукивая ими по подбородку. Решившись, позвонил Андрееву. Сказал, что он знает лишь, кто собирался поджечь магазин, и назвал номера машин Семен Семеныча и его братков. На вопрос: «Кто звонит?» ответил:

– Человек с обочины.

АН-2

У Антониды Ивановны вернулся муж.

Вернулся не из отпуска, не из командировки, а от женщины, с которой жил в последнее время и ради которой бросил Антониду Ивановну.

Это было не первое его возвращение. За время их совместной жизни муж уходил от Антониды пять раз и пять раз возвращался (это его возвращение как раз и стало пятым).

Когда муж ушел в первый раз – ушел неожиданно, никаких ссор, вечером позанимались любовью, а назавтра он не вернулся с работы, лишь позвонил и сказал, что больше не придет, – то в ответ Антонида весело пригрозила:

– Я тебе не приду. Я тебя сама не пущу, – потому как какая женщина поверит, что ее бросил муж, с которым она вот только занималась любовью.

Не поверила, но когда муж повторил свои слова и повесил трубку, она все же забеспокоилась, хотела тут же бежать к нему на работу, но одумалась, муж был горазд на всякие выдумки и, наверное, пошутил и в этот раз. Никуда не денется, придет, подумала она и решила, что скажет ему, чтоб больше так не шутил.

Но муж не пришел. Утром поехала к нему на работу, но там сказали, что он уволился. И только тут Антонида поняла – ушел! Первое, что испытала, – стыд, ей казалось, что это стыдно для женщины, если от нее уходит муж, получается, что она вроде как какая-то ущербная, неполноценная. Антонида то плакала, то вдруг спешно смывала слезы – начинала прихорашиваться, ведь Анатолий мог вернуться и застать ее такой некрасивой. Но Анатолий не приходил, и Антонида впала в отчаяние, ей казалось, что жизнь ее рухнула, и она, наверное, покончила бы с собой, если бы не Ниночка. Ниночке тогда только-только исполнилось два года, и Антонида не работала, сидела с дочкой дома.

Это было тяжелое время: пока устраивалась на работу, пока устраивала Ниночку в детсад, сколько слез выплакала. К тому же после мужа осталось совсем немного денег и пришлось кое-что продать из одежды…

В один из этих тяжелых, сумасшедших дней встретила на улице мужа с этой, с разлучницей, и даже подивилась выбору мужа. Была та намного старше Антониды, выглядела потасканной, не спасала даже намалеванная толстым слоем косметика. Антонида-то думала, что муж ушел к красавице… а тут. И все мысли о неполноценности сразу вылетели у нее из головы, и перестала Антонида вечерами таращиться голая в зеркало, выискивая изъяны.

Но все же никак не могла понять, почему ушел? Ведь такая у них была любовь… была…

Впервые увидела Анатолия на институтском вечере и подумала, если пригласит на танец – значит, судьба. А ведь видела, что пришел незнакомый парень с девушкой, да и она сама тоже была не одна, а с Игорем, по-киношному красивым статным парнем. А вот загадала…

И вот судьба, пригласил ее Анатолий на танец и через минуту предложил сбежать. И кружась в вальсе, докружились до двери и сбежали…

Нет, не могла Антонида понять причину его ухода, и однажды, увидев мужа на улице, подошла и, скрывая волнение, спросила: «Почему ушел?» Сначала, конечно, долго думала, как подойти, все не решалась, боялась, что растеряется, расплачется. Но, оказалось, больше растерялся Анатолий и на ее вопрос промямлил что-то вроде того, что такова жизнь и не им искать ответы на их поступки. Судьба, мол, сама двигает людьми, а они в ее руках пешки.

Антонида думала, спросит о дочери или нет. Спросил. И странно, переживала ведь, переживала – спросит или нет. А как спросил – разозлилась:

– Если бы тебя это интересовало, то зашел бы давно или позвонил. Спрашиваешь, а может, дочери давно и нет.

И ушла, так как чувствовала – расплачется, не за себя было обидно, за дочь.

А через год, когда все наладилось, вошло в новое русло, Анатолий вернулся.

Возвращался он всегда с таким видом, словно делал великое одолжение. Заходил веселый, статный, красивый и громко говорил:

– Здравствуй, Тоня! – и если был в пальто или куртке, начинал раздеваться, а если возвращение происходило летом, начинал ходить по квартире, оглядывая ее по-хозяйски, и спрашивал все так же громко:

– Ну и как вы тут без меня живете?

– Хорошо, – неизменно отвечала Антонида. – Лучше всех, не жалуемся.

– Ну а со мной еще лучше будет. Понял я, Тоня, свою ошибку. Без тебя мне никуда. Ты у меня одна. Так что все – начнем жизнь сызнова.

И в этот раз Анатолий был, несмотря на годы, все так же статен и красив, лишь чуть посеребрели на висках волнистые волосы. Красавец мужчина. Такой же, как всегда. Такой же и не такой. «Здравствуй, Тоня!» – чуть ли не прошептал. И потом, хоть и спросил: «Как вы тут без меня живете?» – но после обычного ответа: «Лучше всех», – вдруг сказал то, что никогда не говорил – виноватое:

– А я вот пришел.

– Вижу.

– Навсегда пришел.

– Навсегда – это на сколько?

– Ну зачем ты так? – муж по-прежнему топтался возле двери, и это удивляло Антониду.

– Но все-таки на сколько? – повторила она вопрос.

– Пока не выгонишь.

– По-моему, ты всегда сам уходишь.

– Но я же всегда возвращаюсь. И потом я никогда не требовал развода, потому что всегда тебя любил.

– Полюбил волк кобылу…

– Тоня, ну что ты злишься?

– А тебе хочется, чтобы я со слезами благодарности бросалась на шею.

– Мне ничего не хочется, я пришел домой, и не хочу ругаться, и больше никуда и никогда не собираюсь уходить.

– Ну-ну, – Антонида, все еще удивляясь странному поведению мужа, ушла в комнату и включила телевизор.

А дальше все пошло, словно по сценарию. Все в точности, как в первые его возвращения. Анатолий пытался с ней заговаривать, а она отмалчивалась или отвечала короткими фразами. А когда Анатолий сказал, что проголодался и нет ли у нее чего-нибудь поесть, Антонида, как всегда, предложила ему сходить в столовую. После этих слов муж по обыкновению шел на кухню и проверял содержимое холодильника, то есть вел себя по-хозяйски. В этом раз он, нарушая сценарий, не пошел на кухню, а сказал:

– Ты не думай, что я в нахлебники, деньги у меня есть. Получаю я, кстати, прилично.

– Да ну? – деланно удивилась Антонида. – Ну раз ты такой богач, тебе надо не в столовую, а в ресторан.